Интервью
Михаил Сергеевич Федоров. Учредитель АНО «Сохранение и развитие культурного
и исторического наследия „Русский зодчий”»
и исторического наследия „Русский зодчий”»
Журнал «Русский зодчий» (РЗ): Михаил Сергеевич, здравствуйте!
Михаил Сергеевич Федоров (МФ): Здравствуйте!
РЗ: И с места в карьер. Расскажите для начала немного о себе. Как вам пришла идея выпускать журнал «Русский зодчий»?
МФ: Вы вряд ли найдете в истории моей жизни что-то, что объяснит, как появилась идея «Русского зодчего». Мы попробуем понять это вместе в ходе нашей дискуссии. Моя история достаточно проста. Я родился в Смоленске, там же окончил школу и университет. По специальности я финансист. Работал долгое время в разных организациях: международной консалтинговой компании «Аксенчер», благодаря которой реализовал несколько проектов на Ближнем Востоке; ПАО «Газпром нефть», в которой руководил подразделением, занимающимся управлением рисками компании, и до недавнего времени руководил аналогичной функцией в Евразийской Группе; казахстанской компании горно-металлургической отрасли (работал в Астане).
Михаил Сергеевич Федоров (МФ): Здравствуйте!
РЗ: И с места в карьер. Расскажите для начала немного о себе. Как вам пришла идея выпускать журнал «Русский зодчий»?
МФ: Вы вряд ли найдете в истории моей жизни что-то, что объяснит, как появилась идея «Русского зодчего». Мы попробуем понять это вместе в ходе нашей дискуссии. Моя история достаточно проста. Я родился в Смоленске, там же окончил школу и университет. По специальности я финансист. Работал долгое время в разных организациях: международной консалтинговой компании «Аксенчер», благодаря которой реализовал несколько проектов на Ближнем Востоке; ПАО «Газпром нефть», в которой руководил подразделением, занимающимся управлением рисками компании, и до недавнего времени руководил аналогичной функцией в Евразийской Группе; казахстанской компании горно-металлургической отрасли (работал в Астане).
В 2018 году решил дополнить карьеру офисного работника участием в советах директоров и собственными проектами. Как результат, работаю в советах директоров разных компаний, а также реализую собственный консалтинговый проект «Качество решений».
Одновременно в роли профессионального поверенного включился в работу Росимущества по формированию советов директоров компаний со 100%-ным государственным участием. Был в нескольких советах, в том числе и в совете директоров АО «Институт по сохранению памятников истории и культуры „Спецпроектреставрация”». И почему-то уже второй раз получается так, что я из кресла члена совета директоров перемещаюсь в кресло генерального директора реализовывать те стратегии развития, которые утверждал на совете. Видимо, такая у меня повышенная ответственность.
Собственно, с Института все и началось. Чтобы реализовать разработанную стратегию, нужно много чего придумать и сделать. В ходе этой работы и родилась идея журнала «Русский зодчий», который с момента возникновения идеи уже стал шире, чем просто инструмент Института, и стал самостоятельным проектом.
Одновременно в роли профессионального поверенного включился в работу Росимущества по формированию советов директоров компаний со 100%-ным государственным участием. Был в нескольких советах, в том числе и в совете директоров АО «Институт по сохранению памятников истории и культуры „Спецпроектреставрация”». И почему-то уже второй раз получается так, что я из кресла члена совета директоров перемещаюсь в кресло генерального директора реализовывать те стратегии развития, которые утверждал на совете. Видимо, такая у меня повышенная ответственность.
Собственно, с Института все и началось. Чтобы реализовать разработанную стратегию, нужно много чего придумать и сделать. В ходе этой работы и родилась идея журнала «Русский зодчий», который с момента возникновения идеи уже стал шире, чем просто инструмент Института, и стал самостоятельным проектом.
РЗ: Судя по названию, журнал действительно связан с Институтом. Расскажите про Институт. В чем проблематика его текущего положения и стратегия развития
МФ: Можно сказать, что для меня тема сохранения культурного наследия и шире — культурного суверенитета началась с Института. По крайней мере, в ее активной, деятельной фазе.
Вообще, Институт заслуживает намного более развернутого рассказа, и, возможно, мы его и опубликуем на страницах нашего журнала или наших будущих онлайн-площадках. Для данного разговора отмечу, что Институт в советские времена был одной из основных отраслевых организаций в области реставрации. Сформированный в 1977 году, Институт охватывал своей деятельностью большинство регионов СССР.
Не сильно преувеличу, если скажу, что в России мало памятников истории, с которыми Институт не поработал бы в тот или иной период. В качестве иллюстрации: в одном из музеев Успенского Свияжского мужского монастыря в рамках их экспозиции упоминаются работы Института в 1977–1988 годах по восстановлению Свияжска.
Более того, у Института есть архив, который бережно ведется с того самого 1977 года, и по нему можно восстановить многие работы. Мы планируем оцифровать весь архив и дать к нему доступ онлайн, это отдельный проект в стратегии развития.
На пике своего развития в 1980-е и начале 1990-х годов Институт насчитывал более 600 профессионалов, 5 филиалов, несколько мастерских и пользовался огромным авторитетом, который отрасль помнит до сих пор. И, если бы такая ситуация сохранилась, никаких проблем ни с реставрационной отраслью, ни даже моего присутствия в Институте не понадобилось бы.
Но начиная с 90-х годов прошлого века и до последнего времени в Институте все развивалось именно таким образом, как и во многих других государственных структурах. В отсутствие понятного госзаказа и соответствующего контроля объемы работ падали, специалисты постепенно уходили либо на пенсию, либо в частные структуры. Как результат, к переломному 2022 году от Института остался пусть и профессиональный, но относительно небольшой коллектив, здания в усадьбе Измайлово и архив. В общем, Институт «тихо доживал свой век», ожидая приватизации или банкротства.
Но в 2022 году разными путями в совете директоров и в руководстве Института собралась активная группа людей, горящих идеей тем или иным способом вдохнуть жизнь в эту историю. Все понимали, что войти в одну реку дважды невозможно и придется придумывать новую концепцию развития, но их жизненная позиция не позволяла смотреть на происходящее сложа руки. Собственно, ваш покорный слуга себя к этой группе тоже причисляет.
Первое, что было сделано, — это наведение порядка в имущественных вопросах и расходах. Второе — возобновлена реализация проектов реставрации. Более того, мы постепенно трансформируем проектный институт в компанию полного цикла, способную делать проекты под ключ. Ранее Институт никогда сам работы, кроме проектирования, не выполнял. Теперь это основная задача.
На подходе и другие проекты, о некоторых из них мы пишем в нашем телеграм-канале и на сайте, да и в целом Институт готов выполнить любую работу по проектированию, авторскому надзору и собственно реставрации, консервации, приспособлению и другие виды работ как на объектах культурного наследия, так и любых других.
Какие еще элементы экосистемы мы уже сейчас видим?
Первое: мы понимаем, что в одиночку Институт развивать сложно, не имея потока государственных бюджетных заказов. Как ни странно, мы, даже будучи полностью государственной организацией, курируемой Министерством культуры РФ, такие заказы получаем на общих основаниях. И практика показывает, что сегодня заказы от государства есть, а завтра их может не стать. Поэтому Институт должен как минимум активно работать с другими типами заказчиков. А как максимум сам становиться площадкой, на которой разные участники могут договариваться о взаимодействии в области сохранения культурного наследия. Формирование такой площадки физически на базе помещений Института, а медийно на базе журнала, получило условное название «Технопарк» и также стало частью общей стратегии. В рамках этого направления мы, например, прорабатываем вопрос открытия лаборатории материалов для реставрации с одним из российских производителей такой продукции. Есть и другие идеи.
Второе: проект «Цифровой архив», про который мы говорили выше. Его реализация позволит дать доступ к материалам Института широкому кругу пользователей, в первую очередь студентам архитектурных и реставрационных специальностей.
Третье: я уже упоминал про стареющий коллектив. Очень не хватает молодых, с горящими глазами, с пониманием темы и смыслов, архитекторов и реставраторов. Какую-то часть мы можем взять с рынка, но не всех. И это не долгосрочный путь. Поэтому появился проект «Школа». На самом деле в стране есть школы и даже вузы, если мы говорим про реставрацию, нет смысла составлять им прямую конкуренцию.
Вообще, Институт заслуживает намного более развернутого рассказа, и, возможно, мы его и опубликуем на страницах нашего журнала или наших будущих онлайн-площадках. Для данного разговора отмечу, что Институт в советские времена был одной из основных отраслевых организаций в области реставрации. Сформированный в 1977 году, Институт охватывал своей деятельностью большинство регионов СССР.
Не сильно преувеличу, если скажу, что в России мало памятников истории, с которыми Институт не поработал бы в тот или иной период. В качестве иллюстрации: в одном из музеев Успенского Свияжского мужского монастыря в рамках их экспозиции упоминаются работы Института в 1977–1988 годах по восстановлению Свияжска.
Более того, у Института есть архив, который бережно ведется с того самого 1977 года, и по нему можно восстановить многие работы. Мы планируем оцифровать весь архив и дать к нему доступ онлайн, это отдельный проект в стратегии развития.
На пике своего развития в 1980-е и начале 1990-х годов Институт насчитывал более 600 профессионалов, 5 филиалов, несколько мастерских и пользовался огромным авторитетом, который отрасль помнит до сих пор. И, если бы такая ситуация сохранилась, никаких проблем ни с реставрационной отраслью, ни даже моего присутствия в Институте не понадобилось бы.
Но начиная с 90-х годов прошлого века и до последнего времени в Институте все развивалось именно таким образом, как и во многих других государственных структурах. В отсутствие понятного госзаказа и соответствующего контроля объемы работ падали, специалисты постепенно уходили либо на пенсию, либо в частные структуры. Как результат, к переломному 2022 году от Института остался пусть и профессиональный, но относительно небольшой коллектив, здания в усадьбе Измайлово и архив. В общем, Институт «тихо доживал свой век», ожидая приватизации или банкротства.
Но в 2022 году разными путями в совете директоров и в руководстве Института собралась активная группа людей, горящих идеей тем или иным способом вдохнуть жизнь в эту историю. Все понимали, что войти в одну реку дважды невозможно и придется придумывать новую концепцию развития, но их жизненная позиция не позволяла смотреть на происходящее сложа руки. Собственно, ваш покорный слуга себя к этой группе тоже причисляет.
Первое, что было сделано, — это наведение порядка в имущественных вопросах и расходах. Второе — возобновлена реализация проектов реставрации. Более того, мы постепенно трансформируем проектный институт в компанию полного цикла, способную делать проекты под ключ. Ранее Институт никогда сам работы, кроме проектирования, не выполнял. Теперь это основная задача.
На подходе и другие проекты, о некоторых из них мы пишем в нашем телеграм-канале и на сайте, да и в целом Институт готов выполнить любую работу по проектированию, авторскому надзору и собственно реставрации, консервации, приспособлению и другие виды работ как на объектах культурного наследия, так и любых других.
РЗ: Насколько мне удалось ознакомиться с общей концепцией развития, вы не планируете ограничиться Институтом? Расскажите подробнее.
МФ: И даже более. Рабочее название общей концепции — «экосистема», в которой сам Институт будет только одним из элементов. В будущей конструкции Институт — ключевая часть, способная осуществлять весь спектр работ — от проектирования до собственно реставрации. Благодаря наличию Института, экосистема в целом сможет выполнять любые работы, связанные в том или ином виде с восстановлением объектов культурного наследия. Даже если у нас сейчас нет требуемых специалистов, мы будем их привлекать как в штат, так и в партнеры, они тоже будут частью системы и получать от этого свои выгоды, становиться частью команды.
МФ: И даже более. Рабочее название общей концепции — «экосистема», в которой сам Институт будет только одним из элементов. В будущей конструкции Институт — ключевая часть, способная осуществлять весь спектр работ — от проектирования до собственно реставрации. Благодаря наличию Института, экосистема в целом сможет выполнять любые работы, связанные в том или ином виде с восстановлением объектов культурного наследия. Даже если у нас сейчас нет требуемых специалистов, мы будем их привлекать как в штат, так и в партнеры, они тоже будут частью системы и получать от этого свои выгоды, становиться частью команды.
Какие еще элементы экосистемы мы уже сейчас видим?
Первое: мы понимаем, что в одиночку Институт развивать сложно, не имея потока государственных бюджетных заказов. Как ни странно, мы, даже будучи полностью государственной организацией, курируемой Министерством культуры РФ, такие заказы получаем на общих основаниях. И практика показывает, что сегодня заказы от государства есть, а завтра их может не стать. Поэтому Институт должен как минимум активно работать с другими типами заказчиков. А как максимум сам становиться площадкой, на которой разные участники могут договариваться о взаимодействии в области сохранения культурного наследия. Формирование такой площадки физически на базе помещений Института, а медийно на базе журнала, получило условное название «Технопарк» и также стало частью общей стратегии. В рамках этого направления мы, например, прорабатываем вопрос открытия лаборатории материалов для реставрации с одним из российских производителей такой продукции. Есть и другие идеи.
Второе: проект «Цифровой архив», про который мы говорили выше. Его реализация позволит дать доступ к материалам Института широкому кругу пользователей, в первую очередь студентам архитектурных и реставрационных специальностей.
Третье: я уже упоминал про стареющий коллектив. Очень не хватает молодых, с горящими глазами, с пониманием темы и смыслов, архитекторов и реставраторов. Какую-то часть мы можем взять с рынка, но не всех. И это не долгосрочный путь. Поэтому появился проект «Школа». На самом деле в стране есть школы и даже вузы, если мы говорим про реставрацию, нет смысла составлять им прямую конкуренцию.
Поэтому, подумав, мы решили сфокусироваться на русском храмовом зодчестве. Исходили из мысли, что если студенты смогут строить и реставрировать храмы по всем канонам мастерства, то все остальное им добавить в «копилку» будет несложно. Мы сейчас прорабатываем программу, и пока видятся два уровня образования: начальный, дающий ремесленные навыки (столярные работы, работы по металлу, с камнем и пр.) и реализуемый с помощью партнеров, и продвинутый уровень, который мы будем формировать сами и в буквальном смысле выращивать новых руководителей проектов с полным набором навыков и соответствующим мировоззрением.
Четвертое: это журнал, который вы держите в руках или читаете онлайн. Это коммуникационный канал с заказчиками, энтузиастами и руководителями всех уровней.
Помимо коммуникационной, у него будет и просветительско-образовательная роль.
И пятое, наверное, самое важное для меня лично. Невозможно все проекты реализовать в рамках государственного Института. Слишком много ограничений. Поэтому мы создали АНО «Сохранение и развитие культурного и исторического наследия „Русский зодчий“» (кодовое название проекта — «Фонд»). Он будет связующим звеном экосистемы. Будет организацией, выпускающей одноименный журнал, будет выполнять функцию заказчика различных проектов некоммерческой направленности. Например, мы планируем восстанавливать храмы с привлечением как ресурсов нашей экосистемы (а мы можем предложить эффективные решения за счет тесной координации), так и различных благотворителей. Возможно, будем создавать Школу на базе АНО, а не Института. Все эти организационные вопросы пока в проработке, мы ищем наиболее эффективную конфигурацию.
РЗ: Мы поговорили о среде, окружающей журнал. Но почему все-таки зодчество, почему русское? Какие у вас ожидания по содержанию журнала?
МФ: Думаю, зодчество — понятный всем термин, с одной стороны, устаревший, а с другой — используемый в высоком стиле русского языка.
Первый слой смысла в названии — это связка с Институтом, с отраслью реставрации памятников истории и культуры. И в этом смысле довольно естественно, что мы будем публиковать материалы про архитектуру и реставрацию, про объекты культурного наследия. Но мы не планируем стать отраслевым медиа, сфера наших интересов намного шире.
Второй слой смысла в названии — это зодчий как создатель, творец. Человек, который из имеющегося материала создает что-то прекрасное. И, не ограничиваясь материальными объектами, мы говорим обо всем, вплоть до создания смыслов для страны, и даже, не побоюсь этого слова, самой страны. С этой точки зрения, мы будем писать о русской цивилизации, культурном коде, культурном суверенитете и смежных темах. Так что, журнал — это наш маленький вклад в дело сохранения и процветания России, как бы ни пафосно это звучало.
Есть и третий, наиболее сложный для нас, слой. Если мы говорим про Творца с большой буквы и его творение, невозможно обойти тему веры. Тем более что как государство Россия многие века формировалась именно в лоне православия, а очень многие памятники культуры, если не большинство, — это храмы, монастыри, часовни и так далее. Поэтому в журнале мы будем освещать и вопросы, связанные с верой. И, скорее, не с точки зрения простого человека, а с точки зрения веры как краеугольного камня благополучия народа и государства. Веры как опоры для людей, принимающих решения у нас в стране и во благо страны.
Ну и «Русский зодчий» именно потому, что мы живем в России и являемся ее гражданами. Это не значит, что мы не будем писать про архитектуру или веру в нашей стране во всем ее многообразии, но мы постараемся сосредоточиться на ключевых вопросах, важных для сохранения культурного суверенитета страны.
С точки зрения более практической, мы постараемся включать в номера журнала материалы, которые будут раскрывать все три вышеуказанных слоя. Очевидно, что каждая статья будет фокусироваться на чем-то одном, но композиция каждого номера в целом будет охватывать все три темы.
Естественно, нам нужны авторы, способные и желающие облекать смыслы в текст и помогать сохранять и укреплять культурный суверенитет. Мы будем развивать сотрудничество с близкими по духу партнерами, вполне возможно, и за пределами страниц журнала.
Собственно, в этом прямая взаимосвязь между зодчеством, реставрацией и суверенитетом страны через сохранение исторической памяти в виде материальных архитектурных объектов, несущих в себе те самые культурные коды.
Деградация архитектуры как с точки зрения состояния исторических объектов, так и с точки зрения эстетики новых объектов, разрушает эти культурные коды. Разрушение культурных кодов в головах запускает процесс деградации профессий, ответственных за сохранение культурного наследия. Как результат, размывается культурная идентичность, замещается чужими образами и стилями. Молодым архитекторам и строителям становится неоткуда получить «насмотренность» в рамках своего культурного кода, приходится ездить за чужим. Такие поездки хороши, когда они добавляют новое и прорывное на крепкую, надежную основу, когда они переосмысляются. Эта основа в виде архитектурных памятников и есть один из столпов культурного суверенитета России.
РЗ: И финальный вопрос. Есть ли у вас временные рамки проектов, чтобы читатели могли понимать, когда ожидать результатов?
МФ: Рамки, естественно, есть. Большинство значимых вех, определяющих дальнейшее развитие, приходится на текущий год, максимум начало следующего. А читателей я приглашаю к сотрудничеству в любом из проектов в любой роли, мы собираем деятельную команду энтузиастов и открыты для любых идей.
МФ: Думаю, зодчество — понятный всем термин, с одной стороны, устаревший, а с другой — используемый в высоком стиле русского языка.
Первый слой смысла в названии — это связка с Институтом, с отраслью реставрации памятников истории и культуры. И в этом смысле довольно естественно, что мы будем публиковать материалы про архитектуру и реставрацию, про объекты культурного наследия. Но мы не планируем стать отраслевым медиа, сфера наших интересов намного шире.
Второй слой смысла в названии — это зодчий как создатель, творец. Человек, который из имеющегося материала создает что-то прекрасное. И, не ограничиваясь материальными объектами, мы говорим обо всем, вплоть до создания смыслов для страны, и даже, не побоюсь этого слова, самой страны. С этой точки зрения, мы будем писать о русской цивилизации, культурном коде, культурном суверенитете и смежных темах. Так что, журнал — это наш маленький вклад в дело сохранения и процветания России, как бы ни пафосно это звучало.
Есть и третий, наиболее сложный для нас, слой. Если мы говорим про Творца с большой буквы и его творение, невозможно обойти тему веры. Тем более что как государство Россия многие века формировалась именно в лоне православия, а очень многие памятники культуры, если не большинство, — это храмы, монастыри, часовни и так далее. Поэтому в журнале мы будем освещать и вопросы, связанные с верой. И, скорее, не с точки зрения простого человека, а с точки зрения веры как краеугольного камня благополучия народа и государства. Веры как опоры для людей, принимающих решения у нас в стране и во благо страны.
Ну и «Русский зодчий» именно потому, что мы живем в России и являемся ее гражданами. Это не значит, что мы не будем писать про архитектуру или веру в нашей стране во всем ее многообразии, но мы постараемся сосредоточиться на ключевых вопросах, важных для сохранения культурного суверенитета страны.
С точки зрения более практической, мы постараемся включать в номера журнала материалы, которые будут раскрывать все три вышеуказанных слоя. Очевидно, что каждая статья будет фокусироваться на чем-то одном, но композиция каждого номера в целом будет охватывать все три темы.
Естественно, нам нужны авторы, способные и желающие облекать смыслы в текст и помогать сохранять и укреплять культурный суверенитет. Мы будем развивать сотрудничество с близкими по духу партнерами, вполне возможно, и за пределами страниц журнала.
РЗ: Вот мы и дошли до главного. Про культурный суверенитет. Какая связь между суверенитетом и зодчеством?
МФ: Все уже в курсе, что определение культурного суверенитета дано в Основах государственной культурной политики с внесением в него изменений Указом Президента Российской Федерации от 25.01.2023 № 35. Культурный суверенитет определен как «совокупность социально-культурных факторов, позволяющих народу и государству формировать свою идентичность, избегать социально-психологической и культурной зависимости от внешнего влияния, быть защищенными от деструктивного идеологического и информационного воздействия, сохранять историческую память, придерживаться традиционных российских духовно-нравственных ценностей».
Наиболее глубинное основание культурного суверенитета нации — историческая память. На их органичную взаимосвязь указывал еще Н. А. Бердяев: «Благородство всякой истинной культуры определяется тем, что культура есть культ предков, почитание могил и памятников, связь сынов с отцами. Культура всегда гордится <…> неразрывной связью с великим прошлым. Культура, подобно Церкви, более всего дорожит своей преемственностью».
МФ: Все уже в курсе, что определение культурного суверенитета дано в Основах государственной культурной политики с внесением в него изменений Указом Президента Российской Федерации от 25.01.2023 № 35. Культурный суверенитет определен как «совокупность социально-культурных факторов, позволяющих народу и государству формировать свою идентичность, избегать социально-психологической и культурной зависимости от внешнего влияния, быть защищенными от деструктивного идеологического и информационного воздействия, сохранять историческую память, придерживаться традиционных российских духовно-нравственных ценностей».
Наиболее глубинное основание культурного суверенитета нации — историческая память. На их органичную взаимосвязь указывал еще Н. А. Бердяев: «Благородство всякой истинной культуры определяется тем, что культура есть культ предков, почитание могил и памятников, связь сынов с отцами. Культура всегда гордится <…> неразрывной связью с великим прошлым. Культура, подобно Церкви, более всего дорожит своей преемственностью».
Собственно, в этом прямая взаимосвязь между зодчеством, реставрацией и суверенитетом страны через сохранение исторической памяти в виде материальных архитектурных объектов, несущих в себе те самые культурные коды.
Деградация архитектуры как с точки зрения состояния исторических объектов, так и с точки зрения эстетики новых объектов, разрушает эти культурные коды. Разрушение культурных кодов в головах запускает процесс деградации профессий, ответственных за сохранение культурного наследия. Как результат, размывается культурная идентичность, замещается чужими образами и стилями. Молодым архитекторам и строителям становится неоткуда получить «насмотренность» в рамках своего культурного кода, приходится ездить за чужим. Такие поездки хороши, когда они добавляют новое и прорывное на крепкую, надежную основу, когда они переосмысляются. Эта основа в виде архитектурных памятников и есть один из столпов культурного суверенитета России.
РЗ: И в этом тема пилотного выпуска журнала?
МФ: Именно. Мы — редакция журнала и авторы, любезно согласившиеся написать или предоставить материалы, — в некотором роде ищем ту самую составляющую русского культурного кода. У нас много прекрасных шедевров, сотворенных в разные времена, под разным влиянием или без оного. Но точно есть в каждом виде искусства те зерна, которые присущи только нам как цивилизации, как народу. В пилотном выпуске мы ищем ее в зодчестве. Насколько увенчались успехом наши поиски — судить читателю. Для будущих выпусков мы будем как дальше развивать тему зодчества, так и раскрывать другие темы в поисках тех самых исконных смыслов русской цивилизации, ее исходных кодов. Ведь без понимания их нельзя не защитить, не толком использовать.
МФ: Именно. Мы — редакция журнала и авторы, любезно согласившиеся написать или предоставить материалы, — в некотором роде ищем ту самую составляющую русского культурного кода. У нас много прекрасных шедевров, сотворенных в разные времена, под разным влиянием или без оного. Но точно есть в каждом виде искусства те зерна, которые присущи только нам как цивилизации, как народу. В пилотном выпуске мы ищем ее в зодчестве. Насколько увенчались успехом наши поиски — судить читателю. Для будущих выпусков мы будем как дальше развивать тему зодчества, так и раскрывать другие темы в поисках тех самых исконных смыслов русской цивилизации, ее исходных кодов. Ведь без понимания их нельзя не защитить, не толком использовать.
РЗ: И финальный вопрос. Есть ли у вас временные рамки проектов, чтобы читатели могли понимать, когда ожидать результатов?
МФ: Рамки, естественно, есть. Большинство значимых вех, определяющих дальнейшее развитие, приходится на текущий год, максимум начало следующего. А читателей я приглашаю к сотрудничеству в любом из проектов в любой роли, мы собираем деятельную команду энтузиастов и открыты для любых идей.